Сегодня больно наконец,
сегодня наконец-то больно мне!
Но это не разбой, не бойня — нет!
а столкновение сердец.

Я не обижена тобой,
не сожжена и не отвержена
и всю, что мне судьбой отвешена,
беру, благословляя, боль.

О, лишь бы ни слезы из глаз!
Расстаться не хочу ни с капелькой.
Не проливаю боль — накапливаю,—
соединяющую нас.

И жизнь мне многое простит,
коль знаком чувства безобманного,
боля, вкруг пальца безымянного
ее кольцо во тьме блестит.

Как воскрешение и бой,
ее, щемящую, безмерную,
невыносимую, бессмертную,
приемлю лечащую боль.

Она — спасенье и заслон,
и там, где был пробел зияющий,
восходит жгучий луч сияющий,
с землей связуя небосклон.

Боль родилась сегодня вдруг.
Иду, смеясь, в больное, хлопотное,
шального сердца не захлопываю
и не отдергиваю рук.

Я забыла... Нет права, нет правды.
Я забыла, склонившись повинно,
как испуганно руку убрал ты,
как, сердясь, ты ее отодвинул.

Даже в мыслях туда не поеду,
в ту вселенную — в мрак тот осиный...
Я забыла свою непобеду:
не от трусости, — невыносимо.

Я забыла, с судьбою играясь,
как циркач без страховки — под купол! —
то, что — нежная, вечная радость,
как там нам ни отпущена скупо.

Нет ни права, ни правды. Что было —
было лишь для меня. И — сломалось.
И про это свое я забыла,
что не стало твоим хоть на малость.

Даже отзвук минувшего грустен.
И сужу себя строгого строже.
Не хотел, но немного и трусил...
Но про это забыла я тоже.

Будто где-то на Марсе, на Веге
это было... Да точно ли было?
Все забыла, что помню навеки.
Помню так, что навеки забыла!

Помнишь этот запах гари?
Запах горя, запах зла...
Все горело. Мы сжигали.
Не жалели. Жгли дотла.

А теперь идем по нищим
нами выжженным местам
и везде по пепелищам
видим всходы тут и там.

И с прозрением внезапным,
пряча ужас и восторг, —
«Будет дерево!» — сказал ты,
тронув крохотный росток.

И, еще азартом боя
возмущенный дух знобя, —
«Будет дерево!» — с тобой я
повторила про себя.

Так зачем же мы сражались,
если из руин и зла,
из седых следов пожарищ
струнка дерева взросла?

Беззащитное, нагое,
сверху — будто изнутри,
наш ребенок, наше горе, —
будет дерево, смотри!

Несжигаемо вовеки
ни стихией, ни людьми,
нежное, как свет сквозь веки,
будет дерево, пойми...

Но ответ всю жизнь проищем,
так и не сумев понять,
отчего над пепелищем
будет дерево опять.

Словно все ошибки, сшибки
и просчеты все не в счет!
Родничком, от ветра зыбким,
в небо дерево течет.

Плачу, сердце причащаю,
отстучавшее почти...
Будет дерево! — Прощаю...
Будет дерево! — Прости...

Я не злюсь, что осенняя слякоть,
Наследив, загостилась в душе.
Я смеюсь, когда хочется плакать,
Я грущу, когда радостно мне.

Ухожу, когда просишь остаться,
Остаюсь, если просишь уйти,
Не прощаюсь, когда расставаться
Нам с тобой у открытой двери.

Не ропщу, если что-то теряю,
И не радуюсь, если найду.
Что простить не могу, я прощаю,
Что не смею вернуть – возвращу.

Забудь того, кто о тебе забыл.
Не плачь, когда тебя не понимают.
Тот, кто еще вчера тебя любил,
Сейчас совсем иным словам внимает.

Не умоляй вернуться, не жалей
И не уподобляйся «бедной Лизе»...
Казаться сильной во сто крат трудней,
Зато любовь свою ты не унизил.